Греческий миллиардер и Я - Страница 30

— Тебе не следует говорить это, Миколас. Ты не должен. — Внутри нее все плакало от боли, когда она услышала от него эти слова, зная, что он никогда не сможет доверять снова, не зависимо от того, как она этого хочет.

— Но это правда, — сказал он яростно. — Это всегда будет правдой, и даже когда я думал, что ты изменила мне, я любил тебя, и я знал, что никогда не перестану любить тебя по-настоящему.

Она видела, что Миколас верил в значение этих слов, но она так же знала, что не настолько глупа, чтобы поверить в это.

— Извини меня. — Отчаяние отразилось на его лице, и помоги ей Бог, знание того, что она причинила ему боль, ранило ее. Даже после всего, что было, она просто не могла вынести мысли о том, чтобы причинить ему боль.

И когда он стал опускаться на колени, когда стало ясно, что он собирался умолять ее, она заплакала сильнее и потянулась к нему.

— Стоп.

Миколас застыл.

— Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, давай просто покончим с этим. — Каждое слово с трудом вырывалось из ее горла.

Его лицо было серым к тому моменту, когда она закончила.

— Только еще один долбанный шанс, любовь моя…

— Миколас, нет…

Он сглотнул.

— За пределами этого бара весь мир ждет. Ранее я сделала заявление, сказал им, что у меня есть новости о нашем браке. — Медленно он достал бумаги, которые хранил в заднем кармане. Развернув их, он отдал их Вельвет.

Она взяла бумаги, ее руки дрожали так сильно, что ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прочитать их. И, когда, в конце концов, она это сделала, из ее груди вырвался тихий вздох.

Он изменил свою фамилию на Ламберт.

Миколас обнажил свое сердце.

— Ты рисковала слишком многим для меня, моя любовь. И это была единственная вещь, которую я мог сделать, чтобы показать тебе, что я готов пойти на любой чертов риск, чтобы доказать тебе, что люблю тебя, и, что если ты просто дашь мне еще один…— Его голос задрожал от переполнявших его эмоций. — Только еще один шанс, любовь моя, я буду любить тебя так, как никто никогда не сможет любить тебя. Я твой навсегда, не важно…есть ли ты у меня или нет.

Вельвет закрыла глаза. Она не хотела видеть его лицо, когда прошептала,

— Или нет.

Затем она повернулась к нему спиной и пошла прочь, а он не издал одного звука. Она хотела оглянуться, но заставила себя не делать этого, говоря себе, что так будет лучше. Миколаса, который дожидался ее.

— Я получил инструкции, ждать вас здесь, если вы воспользуетесь этим выходом, миссис Саллис. Он думает, что вы будете чувствовать себя более комфортно, если кто-то знакомый отвезет вас туда, куда вам потребуется.

Она позволила пожилому мужчине сопроводить ее к ожидающему автомобилю, и истеричный смех начал зарождаться внутри нее, когда она увидела, что ее ждет лимузин. Конечно, это должен был быть лимузин. Миколас Саллис был гордым греческим миллиардером. Только лимузин был достаточно хорош для его задницы. Он был горд – так горд, что изменил свою фамилию на ее. Для Вельвет.

Нет, нет, НЕТ!

Она больше не будет думать об этом в таком ключе.

Так будет лучше.

В машине Доддс использовал собственную панель управления, чтобы включить телевизор. Она начала говорить, что ей не интересно смотреть его, когда поняла, что подлый старик выбрал канал, на котором Миколас давал интервью в прямом эфире.

О, Боже.

Она не должна смотреть это. Это только осложнит ситуацию. Она все это знала, но не могла заставить себя отвести взгляд, когда камера сфокусировалась на лице Миколаса. Он выглядел испуганным, убитым горем, и ее сердце сжалось.

— Это правда, что вы изменили свою фамилию на Ламберт?

— Что это значит? Следует ли теперь называть вас Хозяюшка, так как теперь мы знаем, кто командует в вашем доме?

— Мы слышали, жена оставила вас ради другого и забрала половину вашего состояния со швейцарского счета. Расскажите что-нибудь об этом?

Еще больше вопросов посыпалась на него, каждый были еще отвратительней, чем прежний. Но, Миколас мужественно сносил все это, как будто он хотел наказать себя…

Сдавленный всхлип вырвался из ее горла.

Все выглядело так, как будто он наказывал себя, поменявшись с ней ролями, так, чтобы он мог почувствовать то, что чувствовала она, когда он пытался ранить ее в тот вечер, когда он пытался унизить ее и обвинить Вельвет в стольких вещах, которых она не понимала, потому что не сделала ничего плохого.

— Что случилось с частью ваших клятв, «быть вместе всегда в горе, и в радости, и в хорошем и в плохом, и в богатстве, и в бедности»? — глумился другой репортер.

Кто-то засмеялся, отвечая,

— Или нет.

Вся толпа засмеялась.

За исключением Миколаса.

Два этих слова сломали его, тогда как другие попытки терпели неудачу.

Я твой навсегда, не важно…не важно, есть ты у меня или нет.

Или нет.

Она посмотрела на Доддса.

— Отвезите меня обратно к нему.

— Сию минуту, миссис Саллис. — Развернувшись настолько быстро, что ей пришлось ухватиться за ручку двери, чтобы не упасть, Доддс повез их назад к бару, туда где был Миколас.

Его служба охраны незамедлительно пропустила их, и она поняла, что пресса была в состоянии приблизиться к нему, только потому что Миколас позволил это. Новые слезы наполнили ее глаза, когда к ней пришло понимание, что для него это был еще один способ ранить себя.

Когда Доддс остановил машину, она распахнула дверь и выскочила. Доддс начал сигналить, чтобы толпа расступилась, и Вельвет могла пройти вперед. Она была настолько поглощена необходимостью добраться до Миколаса, что когда преодолела толпу, она потеряла равновесие, и, в конечном итоге, врезалась в него.